2009 год в Республике Марий Эл будет объявлен Годом Йывана Кырли!

"Путёвка в жизнь" - первый советский звуковой фильм, повествующий о создании трудовой коммуны для беспризорных ребят, где все основано на свободе и доверии.

Картина готовилась как экспериментальная, художественно-звуковая. Впервые в отечественном игровом кино звук во всех его видах (речь, песня, шумы, музыка) был органически связан с изображением и становился новым средством художественного выражения.

На съёмках одной из первых сцен массовки сразу покорило всех озорное лицо с узкими, хитро блестящими глазами. Эго был студент Марийского отделения ГИКа Йыван Кырля - будущий "беспризорник Мустафа". Эта роль принесла начинающему актёру головокружительный успех...

Скандал в "Онаре"

Это случилось поздно вечером 18 апреля 1937 года. Йыван Кырля, возвратившись из Маргостеатра, куда он с первого февраля устроился на работу артистом, сидел на диване в номере гостиницы и перелистывал новую книгу. Сюда он вселился после приезда из Москвы, так тут и остался. Здесь ему нравилось, после шумной столицы было тихо и уютно.

Гостиница размещалась на втором этаже деревянного дома, находящегося на углу улицы Советская, у проезда вдоль края садика в направлении улицы Карла Маркса. На первом этаже был ресторан "Онар". А напротив, через площадь Революции, называемой в народе Ленинским садиком, в двухэтажном деревянном здании было расположено управление милиции. Эта постройка сохранилась и в настоящее время, по иронии судьбы входит в состав памятников деревянного зодчества города. А здание, где размещались гостиница и ресторан, в шестидесятые годы было снесено, на его месте построили пятиэтажный жилой дом.

В дверь номера кто-то постучал.
— Войдите, — сказал Йыван.
— Можно? — открыв дверь, спросил вошедший. — Добрый вечер, Кирилл Иванович.

— А-а, это вы, заходите, — приветливо встретил он работника городского коммунхоза И. О. Носова и, встав с дивана, протянул ему руку.

— Здравствуйте, садитесь, — предложил киноактер, и Носов сел на стул. Кырля заметил, что вошедший был чем-то взволнован.

— Знаете, Кирилл Иванович, — начал возбужденный Носов, — ходят разные слухи о том, что по каким-то доносам арестовывают писателей и учёных, предъявляя им различные обвинения. Говорят, что уже ведут следствие.

— Успокойся, — сказал Йыван Кырля. — По чьей-то вине вкралась ошибка, во всем разберутся и их освободят.
Он в этом был уверен.

— В городе создалась какая-то нервозная обстановка, — продолжал Носов.

— Люди ходят угрюмые, лишнего не говорят, боятся. У меня тоже нет никакого настроения. — А потом добавил: — Пойдемте, Кирилл Иванович, в ресторан, посидим там, поговорим.

Хозяин номера согласился, и вскоре они оказались в ресторане за столом. Официант быстро обслужил их. Пропустив рюмку, другую, они закусывали и беседовали о наболевшем.

В ресторане было многолюдно, за столами сидели артисты и другие знакомые Йывана Кырли, оживленно разговаривали. Словом, вечерняя трапеза была в разгаре.

Прошло около часа, Кырля и Носов повеселели, поднялось у них и настроение. В зале вместе с другими находился и архитектор А.А.Суриков со своей супругой. Кирилл Иванович подходил к ним, разговаривал.

А спустя две недели архитектору, вызванному в 3 отдел УГБ НКВД на допрос, пришлось дать объяснение. "18 апреля я, моя жена и Иванов, — говорил 5 мая А. А. Суриков как свидетель, — были после спектакля около получаса в ресторане "Онар". Иванов был в нетрезвом состоянии, возбужденным, а когда я с женой пошел домой, он нас проводил до выхода из ресторана, а сам пошел к московским художникам. Что было дальше, я не знаю, так как ушел из ресторана".

А дальше было вот что.
На стол, за которым сидели Йыван Кырля и И.О.Носов, вдруг начали падать небольшие кусочки хлебных корочек. Кырля удивленно огляделся, подумал: что за нахал кидается хлебом? А заметив, встал и подошел к тому столу, где находились два изрядно выпивших человека. Он предупредил их и отошел. Но через некоторое время все снова повторилось: те двое не унимались, продолжали дразнить соседей, кидаясь хлебом. Оскорбленный Кырля решительно направился к буфетчику и попросил принять меры. Тот быстро позвонил в милицию. Через несколько минут пришел дежурный и вывел хулиганствующих молодых людей на улицу, а затем повел в управление милиции. Там им сделали внушение. Осознав свое поведение, те дали слово, что больше этого делать не будут, и их отпустили.

Через неделю, 25 апреля, на допросе арестованный Йыван Кырля давал такие показания по этому случаю: "18 апреля 1937 года я вместе с И.О.Носовым (из горкоммунхоза) с 22 часов находился в ресторане. Рядом за другим столом сидели два неизвестных нам молодых человека и бросали на наш стол мелкими кусками хлеба. Мы пожаловались буфетчику, и он пригласил милиционера. Милиционер вывел их из ресторана. Но они вновь туда вернулись через полчаса".

В это же время, уже в двенадцатом часу ночи, из спортивного зала "Динамо", что находился за угловым домом на перекрестке улиц Советская и Коммунистическая, в ресторан пришли артистки Маргостеатра Мусаева и Кириллова, а также цветочница с молодым человеком. Они сели за свободный стол и заказали ужин.

Вспоминая об этом вечере, свидетельница по делу Йывана Кырли П.Л.Мусаева на допросе 23 апреля говорила следующее: "...Когда зашла в ресторан, по голосу определила, что там находится также К.И.Иванов. Он с кем-то громко разговаривал во враждебном тоне. Ко мне подошел мой знакомый, студент пединститута по имени Николай, фамилии не знаю, а вслед за ним — его товарищ. Оба они остались за нашим столом. Сидевшая с нами цветочница вместе с пришедшим с ней молодым человеком ушла обратно в "Динамо". Мы остались вчетвером: два студента, я и Кириллова.

Через некоторое время я вышла из ресторана на улицу, а когда возвращались обратно, К.И.Иванов подозвал меня и спросил: "Этот студент-комсомолец ушел?" Я ответила: Нет, с нами сидит". Иванов сказал: "Я ему сегодня морду набью". Я спросила: "За что?" Он ответил: "Так надо". И я ушла к своему столу".

Эти студенты оказались теми самыми людьми, которых недавно вывели из ресторана. Вот почему возбужденный Кырля, подогретый еще и градусами, так сердито говорил о них с актрисой. Примерно через полчаса он подошел к столу П.Л.Мусаевой и начал с ней разговаривать по-марийски. "...Сидевший со мной студент Николай, — продолжала пояснения Прасковья Леонтьевна, — заметил Иванову, что в обществе секретов не бывает. На что Иванов в резкой, вызывающей форме заметил: "Я не виноват, что вы не знаете марийского языка. Вы — студент, вы — комсомолец, вы обязаны знать марийский язык".

Так из-за непонимания и взаимной неприязни, вызванной оскорбительными действиями и категоричными заявлениями студентов, а также замечаний Йывана Кырли, между молодыми людьми назревал скандал. Знакомые киноактера хотели разрядить обстановку, но у них ничего не получилось. Искорка раздора, брошенная на "подогретую почву", быстро вспыхнула пламенем. Поднялся шум, который взбудоражил всех присутствующих в зале. В тогдашней тревожной обстановке он, может быть, кому-то был нужен, кому-то надо было спровоцировать талантливого киноактёра, а затем, обвинив во всех грехах, арестовать его. Может быть, для осуществления этой грязной цели и были подосланы подготовленные комсомольцы-осведомители? Об этом сейчас можно только предполагать.

"В связи с тем, что Иванов кричал, — рассказывала дальше П.Л.Мусаева, — к нему подошел неизвестный гражданин и сказал: "Мы знаем тебя как хорошего человека. Почему вы роняете свой авторитет, нарушаете общественный порядок?" Иванов сказал: "Что вам надо? Вы кто такой?" И, не дождавшись ответа, размахнулся и ударил его по лицу. Тот тоже ответил Иванову ударом. Подошел артист Леско, но, увидев, что Иванов ударил неизвестного, отошел. А затем Иванова выставили из ресторана, но он опять пришел и приставал к тому гражданину. Его снова увели. И третий раз он подошёл к нашему столу. Стал разговаривать со студентом Николаем.

Последний ответил: "Я с вами не разговариваю" — и отвернулся в сторону. Тогда Иванов моментально схватил пивную бутылку и ударил Николая по голове. Затем он подошел к другому, бросил стакан и схватил стул, намереваясь ударить. Но в это время вошел милиционер, и Иванова быстро утихомирили, хотя он оказывал сопротивление. В суматохе он кричал: "Долой великодержавный шовинизм! Да здравствует единое национальное!..", но окончание расслышать не пришлось". В это время успели вывести Кырлю из ресторана.

Позднее Йыван Кырля, уже арестованный как "враг народа", подтвердил это на допросе 25 апреля, упуская некоторые детали. "Они (студенты — М. И.) после возвращения сели за стол, где находились актрисы Мусаева и Кириллова, — говорил Кирилл Иванович. — В это время я подошёл к Мусаевой и стал с ней разговаривать по-марийски. Сидевший с ней за столом молодой человек, ранее бросавший хлеб на наш стол, заметил мне: "В обществе секретов не бывает, я прошу по-марийски не говорить. Я вас сюда не приглашал". Я ответил, что это не ваше дело, я могу говорить на каком угодно для меня языке. Он меня назвал националистом, а я его — шовинистом и затем крикнул: "Долой великодержавный шовинизм! Да здравствует братство всех народов!" После этого схватил со стола пустую бутылку и ударил гражданина по голове. Потом схватил стул, хотел кого-то ударить. Стул был отобран, а я был направлен в милицию с гражданином Пичугиным Валентином Павловичем, преподавателем кинотеатра по западноевропейским танцам".

Здесь необходимо привести и свидетельские показания милиционера. Дежурный по НКВД А.Беляев, получив известие из ресторана о скандале, выслал туда командира отделения Малежина с тремя милиционерами — Барцевым, Кукановым и Чадричниковым, которым было поручено привести расшумевшегося Йывана Кырлю в управление милиции. По дороге из ресторана к нарушителю порядка были применены более жесткие меры, поэтому Кырля старался не поддаваться. Но силы были неравные. Как показал милиционер В.К.Смышляев, допрошенный в тот же день начальником отдела управления, "К.И.Иванов в дежурной комнате начал дебоширить, выражаясь нецензурными словами, кричал, что ему не дали разрешение говорить на марийском языке. По дороге в милицию его били... называл работников милиции жандармами..." Смышляев просил его успокоиться и не шуметь, но возбужденный киноактер по-своему среагировал на эту просьбу.

Дежурный А.Беляев в присутствии понятых составил акт, где говорилось, что "сего числа в один час 30 минут из ресторана доставлен Йыван Кырля (Мустафа). В ресторане побил гражданина Горохова, который получил ранение на голове..." Кырля упрекал сотрудников милиции в шовинизме, ругал их, говорил, что они живут в глуши и не понимают политику партии, что ими руководят вредители, подобные Ягоде, которые сами на местах иногда нарушают законы и правопорядок.

Возбужденный Кырля долго не мог успокоиться, а затем уснул. Утром, раздумывая о случившемся, о своем скверном проступке, он переживал, ему стало стыдно, и он попросил извинения у сотрудников милиции. В тот же день его отпустили.

Получилось так, что зачинщики скандала, как говорится, вышли сухими из воды, хотя один из них, студент I курса истфака пединститута Николай Горохов, немного пострадал, о чём свидетельствует и справка, выданная ему 19 апреля 1937 года судмедэкспертом. А спровоцированный ими Йыван Кырля оказался в милиции. Так грязный скандал, квалифицируемый в процессуальном кодексе как мелкое хулиганство, явился началом большой человеческой трагедии, основанием для политического обвинения талантливого киноактёра и поэта, для приклеивания ему ярлыка "буржуазного националиста, контрреволюционера, врага народа". Надо сказать, что об этом как раз и говорили некоторые его товарищи на собрании коллектива артистов Маргостеатра, состоявшемся 22-23 апреля 1937 года, где обсуждались "Сообщение представителя горкома партии Корнилова об исключении бывшего директора Маргостеатра Карпова из членов ВКП(б)" и сообщение о ведении следственного дела за № 6336 по обвинению Йывана Кырли. Забегая вперед, следует сказать, что в результате всего этого пострадал не только Кирилл Иванович, а также и те, кто помогал раздувать случившийся скандал до политического фарса. В вихре пламени того времени сгорели и они, но об этом чуть позже.

Исиметов М.И. Йыван Кырля: Очерк жизни и творчества, Йошкар-Ола, 2003 год